Беглец [или "Не хочу быть героем"] - Александр Сергеев

На ночь корабли пришвартовались, в безлюдном месте, из соображений скрытности. Все сходят на берег, устраиваясь на ночлег. Сержанты тут же организуют дежурства. Пять смен по полтора часа. Часовой в лагере и по часовому на каждом корабле. Конечно мне достается четвертая смена, часы самого сладкого сна, из которого меня вырывает бесцеремонная тряска.

Вставай моя радость, кругом враги, твоя очередь их ловить! — Это Вик в своем обычном амплуа. С трудом заставляю себя выпутаться из теплого плаща и поднимаюсь. Вик тут же плюхается на нагретое место. Я, с полузакрытыми глазами, бреду к берегу и, плеснув пару горстей воды в лицо, чтобы смыть остатки сна, взбираюсь по трапу на корабль. Перед носовой надстройкой мечется высокая тень, словно продолжение моего ночного кошмара. Это командир разминается с мечом, пользуясь тихими ночными часами.

На всякий случай отдаю честь, бочком пробираюсь к борту, где и пристраиваюсь, наблюдая за захватывающим зрелищем.

На этот раз тан обнажен до пояса и его угловатое тело, еще не вошедшее в полную силу, ясно говорит насколько он молод. То же самое и с фехтованием. Быстрые, отработанные до полного автоматизма движения, четко исполняемые связки. Клинок сверкает в свете лун и обвивает его тело словно змея. Казалось бы идеал, но…Он словно куколка бабочки. В него уже вложили все знания, этап ученичества пройден. Но он еще не стал бабочкой-мастером, творцом, сотворившим, на основе полученного, свой собственный, неповторимый, в своей индивидуальности, несущий отпечаток его личности, стиль. Конечно, большинству хватает и этого уровня. На протяжении всей последующей жизни они продолжают повторять уже пройденное, лишь совершенствуясь в исполнении и вполне довольные собой. Оставаясь танами.

Лишь увидев в действии настоящего мастера, атанга Морана, я понял, как это мало. И осознал, что я тоже куколка, в которую вложен многократный запас знаний.

Тан прервал свои занятия и подошел ко мне. Прямо перед моими глазами, вдруг, оказалась…высокая грудь, стянутая тугой повязкой. Твою мать! Наш лейтенант оказался женщиной! Ошеломленный своим открытием, я не сразу понимаю, что она мне что-то говорит.

— Извините господин лейтенант, не расслышал!

Дориан недовольно поморщилась и повторила:

— Я говорю, бери свой меч и нападай, если сможешь меня задеть, плачу тебе золотой.

Еще не вполне оправившись, я машинально уточняю:

— Золотой за каждую царапину?

Она посмотрела на меня, как на полного идиота, потом хищно прищурилась и рявкнула:

— Варга! — Мгновенно у трапа материализовался ее слуга. — Пригляди, что бы нам не мешали.

Слуга, кряжистый, чернобородый мужик, средних лет, невозмутимо кивнул и уселся на трапе, перегораживая проход. Дориан повернулась ко мне.

Значит, говоришь, золотой за каждую?!! Хорошо! Только и ты мне за каждую полученную царапину заплатишь по серебряному пенни. Думаю так будет справедливо.

Я понял, что влип. В одном золотом — сорок серебряных пенни. И если я, теперь, царапну ее хоть раз, то она не успокоится, пока не изрежет меня вдоль и поперек, на все сорок пенни. С другой стороны, если ее не трогать, может она и успокоится, после десятка ударов. Но, честно говоря, надоело прятаться. Эх, была-не-была. Я отставил в сторону щит и потянул за ремень, расшнуровывая броню. Дориан с недоумением выгнула бровь.

А это еще зачем?

Хочу, что бы все по справедливости! — Пропыхтел я выпутываясь из ремней и, через минуту, встал напротив нее, так же с обнаженным торсом и мечом в руке. С, еще больше возросшим удивлением, она взглянула на мое оружие. Надо сказать, позавчера я сбегал к каптенармусу и вытребовав мешок со своими вещами, я затолкал в него полученный у сержанта меч, взамен него на свет появился меч мертвеца. Мало ли когда теперь я сюда вернусь, да и вернусь ли вообще? А в бой я предпочитаю идти с хорошим оружием. Именно этот клинок и увидела теперь в моей руке Дориан.

А это еще откуда?

В бою взял. — Я улыбнулся, расслабляясь. И впервые в ее глазах мелькнула тень неуверенности. Я салютовал и сделал первый выпад. Она легко уклонилась и атаковала в ответ. Пошла потеха.

В первые минуты сложилось шаткое равновесие. Я был немного быстрее а значит подвижнее, она была выше и за счет более длинных рук, обладала преимуществом дистанции. Я знал все то же, что и она и даже больше, но никогда еще, не применял своих знаний на практике, поэтому ее, прекрасно наработанные рефлексы, давали ей явное преимущество. Мне пришлось работать на пределе скоростей, чтобы хотя бы, удержать оборону.

А потом преимущество появилось у меня. Моя противница, раздраженная, что обычный человек, осмеливается оказывать ей сопротивление, Твердо решила пустить мне кровушку. Сразу проснулся мой благоприобретенный инстинкт на опасность.

Высшая точка любого боевого искусства — это умение предвидеть действия противника. Окружающие предметы сразу потеряли свою цветность, уйдя в черно-белые тона. Зато расцветилось пространство, разделившись на зоны. Спокойный зеленый — цвет безопасности, угрожающе-фиолетовый зона потенциальной опасности, голубые росчерки на фиолетовом — направление атаки, желтые пятна — уязвимые места противника. Все эти зоны находятся в непрерывном движении, смешиваясь в самых причудливых сочетаниях, демонстрируя намерения противника. Соответственно изменился ритм моих движений. Теперь мне нет необходимости судорожно кидаться отражать наносимые удары. Я могу защититься еще до того, как противник нанесет удар. А могу просто уклониться и закончить схватку одним ударом. Мои движения обретают необходимую уверенность и плавность. Я наслаждаюсь боем. Для противника я превращаюсь в неуловимую тень, жалящую в самые уязвимые места. Сейчас и здесь, я — вершина боевого искусства ночных. В подобном состоянии даже атангу пришлось бы со мной повозиться, и еще неизвестно, кому досталась бы победа.

И конечно, Дориан — едва оперившийся тан, теряется, столкнувшись с подобным, уходит в глухую защиту и отступает, шаг за шагом. Она в полной моей власти. Я заставляю ее пятиться через весь корабль. Тут в лагере начинает трубить горн, взахлеб выводя сигнал тревоги. Я быстро отпрыгиваю назад выходя из зоны поражения и бросаюсь к борту, пытаясь разглядеть врага. Рядом появляется Дориан.

Тут же раздается успокаивающий голос Варги. Он объясняет подбежавшим сержантам, что господин лейтенант изволят тренироваться, проверяют часовых на бдительность, проводят учебную тревогу. Шелик возвращается в лагерь, громко успокаивая взбудораженных солдат, успевших занять круговую оборону.